О Володе Самошине я услышал практически сразу. Мы переехали ( после годичной стажировки) в аспирантское общежитие по адресу – ул. Хлопина 13/1. Это был сентябрь 1985 года. Дошла до меня информация, что есть такой человек, который пишет стихи, исполняет свои песни. Поскольку я тоже иногда брался за гитару и занимался сочинительством, меня это заинтересовало. И как-то в перспективе предполагалось, с моей стороны, пообщаться с этим человеком. Однако судьба распорядилась по-своему. Начну по-порядку.

Поселили меня и Шишигина Сергея Леонидовича, временно в «учебку» . Была на нечётных этажах такая комната. Проживать там теоретически запрещалось, практически получалось. В квартире проживали одни иностранцы, кроме семейной пары, на которую были возложены функции старосты. Сергей перед Новым годом уехал домой в Вологду. Ко мне приехал друг по институту из Хабаровска. И в довершение процесса к нам в комнату подселили кубинца. Анхель, так его звали. Мы его называли Анджель (ангел), что он безумно приветствовал. Петрович (мой друг) сразу взял быка за рога. Пристал к кубинцу: «Расскажи, как против американцев партизанил?». Тот ему объясняет, что по возрасту мол не вышел, да и вообще плохо по-русски понимает. Кубинец не знал, что Петрович вырос в деревне и согнуть пару подков ему на раз. Через несколько дней прихожу со «школы», так принято у нас было называть институт, и на вопрос Петровича: «Как партизанил?» Анджель бойко отвечает, почти без акцента, что он гвоздем прокалывал американским грузовикам шины, вел непримиримую борьбу с наследием империализма. Он то вел. Ну, и нас вывели. По его «просьбе» переселили.

На этот раз подселили (меня и Шишигина, Петрович уехал) к корейцу. Звали его Ли – Ми – Дьен. Мы добавляли к его званию - сын Пол Пота. За его вредность. Убираться в комнате он отказывался, занимался сугубо по ночам. Иногда, правда, он бывал добрым. Особенно, когда мы садились пиво пить. Он считал своим долгом обязательно нас, чем-нибудь угостить к пиву. То капустой, то рыбкой специфичной. Один раз угостил нас копчеными устрицами. Где он их взял? И устрицы ли это были, я не знаю, но было вкусно.

Тем не менее, это не мешало ему постоянно строчить на нас доносы. На его писанину администрация смотрела сквозь пальцы, до одного случая. Как-то мы привели с собой девчонок. Им ночевать было негде. Нет, дом у них был, но мосты не вовремя развели. Как истинные джентльмены мы предложили им кров. И получилось так, что дама в неглиже прошлась разок другой перед занимающимся корейцем? Что с того, она же плату с него за это не брала. В доносе он наших женщин раздел. А мы причем, что у человека такое воображение? В результате меня и Шишигина отселили от корейца. На этот раз расселили по разным комнатам. Так я попал в одну квартиру с Самошиным и до конца аспирантуры в ней и оставался.

Володя готовился к «Золотому камертону» песни были записаны в Москве. Фактически любая была бы проходная, на мой взгляд. Интересная деталь. По условиям предварительного, заочного конкурса автор должен был представить две своих песни и одну известную эстрадную в своем исполнении. Володя отправил все три песни свои и в сопроводительном письме пояснил жюри, что он не собирается отнимать хлеб у мэтров эстрады. Как он потом говорил, эта напористость сыграла не последнюю роль в его финальном участии этого конкурса.

С финала он приехал под впечатлением. Стал лауреатом. Мы искренне радовались за него. Особенно мне запомнилось, как он рассказывал о встречах с именитыми артистами. Так про Розембаума, он говорил, что Александр выходит на сцену после принятия ста граммов. Это сейчас, когда принято обливать друг друга помоями в прямом эфире, такой мелочью никого не удивишь. А тогда… Мы были под одинаковый пробор подстриженными мальчиками – комсомольцами.

С этой поездки начинается его разочарование в одном из кумиров. Я веду речь о Юрии Антонове. Володя тогда рассказывал, как он видел его выступление из-за кулис. Как Юрий совершенно безосновательно, по мнению Володи, на матах общался со своими коллегами музыкантами, унижая их. По этому поводу в дальнейшем Володей была написана песня – протест («Бывают песни разные»).

Как мы относились к Самошину? Как к коллеге по цеху.

После окончания института меня направили в аспирантуру, в Ленинградский Политехнический Институт им. М.И. Калинина. Предполагалась годичная стажировка и последующее поступление в аспирантуру. Во время стажировки мы сдавали кандидатский минимум (марксистко – ленинскую философию, историю КПСС, экзамен по специальности). Володя поступил в аспирантуру без стажировки, кандидатский минимум он сдал в Москве. «Учёный мир» я представлял по фильмам. Некий дохлый очкарик день и ночь грызущий гранит науки, который ведёт аскетический образ жизни. Однако…

Володя несколько лукавит, когда в одном из интервью говорит о «расхитителях времени» - бытовых приборах. Настоящие «грабители» это – «Мутный глаз», «Гангрена» и «Космос». «Мутный глаз» - ближайший пивной бар. Постоянно мутное пиво, производившее такой же эффект на органы зрения и определило его название. «Гангрена» второе по досягаемости пивное заведение с устоявшимися запахами, которые наводили на определенные выводы. «Космос» - кафе.

Если «мутный глаз» и «гангрена» не производили должного эффекта на аспиранта, все заканчивалось выходом на орбиту в «Космос».

Володя к этим походам был равнодушен. За два с половиной года совместного проживания я ни разу не видел его смаковавшим пиво или другие интересные, на мой взгляд, напитки. Если он участвовал, в каких - то совместных мероприятиях, то ненавязчиво. Выпьет рюмку, другую сыграет пару песен и потеряется. Хотя в быту отличия от нас не имел. Помню его непримиримую борьбу с Александром Денега из Ставрополя. В течении нескольких месяцев Володя и Саша делили телевизионную антенну. На какой почве разразилась битва, я не помню. Но если днем антенна была проведена в одну комнату, то, непременно к утру оказывалась в другой.

Были у всех свои особенности. А у кого их не было?

Шишигин. Мой партнер по бегу. Каждое утро (еще на стажировке) мы пробегали километров пять по парку Лесотехнической академии. Так вот, захожу к нему и спрашиваю, к примеру, пиво идем пить. Мгновенно получаю односложный ответ. И не дай бог уточнить почему. Объяснение могло занять несколько минут. То есть он за доли секунды, как ЭВМ, все варианты просчитывал! Ну, понятно, сейчас докторскую защитил, состоит в Российской Академии Естествознания.

А ведь был случай, когда его карьера весела на волоске. Как - то раз он и Пинегин Андрей Львович из Кирова. Его подпольная кличка «мерин». Он получил ее за специфичный смех – ржание. Так, вот, возвращаются из «Космоса». Прихватили с собой лётчика, ну, настоящего. Лётчик потерялся в пространстве и времени, а Андрей с Сергеем, добрые ребята, решили помочь ему. В те времена человек после первой рюмки становился «свой», а своих не принято бросать на поле боя.

Если до общежития лётчик еще как-то пытался перебирать ногами, то в общежитии отказался от этой функции. И тут, по всем законам жанра, комендант их встречает.Комендант весьма адекватная во всех отношениях женщина – Александра Васильевна. Сделала замечание. Ну, и пошло поехало. Закончилось тем, что лётчик был доставлен до спального койка – места, а комендант написала докладную.

Утром ребята просыпаются и вспоминают, как лётчика тащили за ноги, а голова как арбуз прыгала по ступенькам до пятого этажа. Крепкие у лётчиков головы. У ребят с головами похуже. Только на третий день вспомнили, что видели коменданта. Извиняться… а дело уже закрутилось. Собрание на кафедре, вопрос об исключении из комсомола, следовательно, и аспирантуры. Ну, взяли на поруки. Александра Васильевна за них же и ходатайствовала.

Шиликовский Андрей из Читы. Так же как и я жил в одной квартире с Самошиным. Некоторое время мы проживали вместе с ним в комнате. Третьим у нас был Кунгурцев Олег. Третий по-счёту, а не по соображению.

Вспоминается случай, еще когда на стажировке были. Институтские соревнования по плаванью. Я и Андрей Шиликовский участвуем. Ну, я проплыл, как смог. Где то приблизительно в последних рядах. Встречаю Шиликовского, его заплыв. От него свежий водочный дух. Поясняет, что всю ночь приятеля из армии встречали. Бахвалится по две бутылки на брата. Ну, думаю: «Проплывет!!!». Проплывает. Третье место. Это он позже сознался, что с пятого класса плаваньем занимался.

Как-то на соревнованиях в девятом классе, с его слов, тренер их «запалил», что они на грудь приняли. Всё говорит, завтра последний раз плаваете. Результат – первое общекомандное место. Ну, а тренер «забыл» претензии. Андрей был у нас «шеф повар». Готовил исключительно. Если он сказал, что плов будет готов через пятнадцать минут, можно засекать время.

Готовили мы обычно на кухне. У нас там был аквариум, на сто литров (рыб кормил и следил за их моральным обликом исключительно Шиликовский, на общие пожертвования, конечно) и две пары наркоманов - попугаев. Клетку у них мы не закрывали. Когда кто-нибудь садился курить, они перелетали на гардину подышать дымком. Володя попугаев не обкуривал, не имел такую привычку. Курить имеется ввиду. На кухне с утра или вечером мы встречались. Обычно обсуждали ничего не значащие новости. Как-то Володя выходит с гитарой и выдает: «Я не могу привыкнуть к тому, что валят лес, я не могу привыкнуть к аварии АЭС… я не могу отвыкнуть от лжи передовиц…».

Потом у нас была совместная работа – «Аничков мост», его выступление на радиоконкурсе «Студия: творчество молодых»…

Странно устроена Жизнь. Казалось бы далекие от тебя события могут оказаться рядом. Так случилось с трагедией захвата, с заложниками самолёта Аэрофлота, семьёй Овечкиных (8 марта 1988 года, самолёт Ту-154, рейс Иркутск – Курган – Ленинград ). В том злополучном самолете летел наш аспирант Андрей Мезинцев. До этого я его близко не знал. Он проживал вместе с Андреем Барановым из Барнаула на девятом этаже. Знакомы с Барановым мы были по стажировки. Несколько раз он меня выручал. Остановлюсь по-подробнее…

Как то заходит в комнату, а ребята там типа боксируют. Шиликовский Андрей с Ивановым Александром Борисовичем ( из Владивостока). Саша занимался боксом, ну, и обучал навыкам Шиликовского. До этого они себе флейты купили и комнатный дуэт создали. Так, вот, Андрей Баранов постоял, посмотрел на этих клоунов. Видит, на него внимания никто не обращает. Спрашивает: «А так сможете?». И аккуратно шапку ногой со шкафа (высотой выше человеческого роста) сбивает. На атлета не похож, несколько полноватый. Как выяснилось, «синий» пояс по карате, (следующий дан «коричневый», затем «черный») и это в двадцать два года. Да еще на 75% написанная диссертация, которую у него благополучно «умыкнули» старшие товарищи. Да, ничего, новую написал и защитился…

Еще случай. Выходим как-то из «Космоса». Стоит толпа. Объясняют нам, что мы оказались в ненужное время в ненужном месте. Слово за слово, порешили.

Дуэль. С их стороны – «Мамай». С нашей «Пересвет». Ну, понятно, «Пересвет» - Андрюха. А Андрюха на руках висит и лыка не вяжет. Приводим слегка в чувство, выставляем. Несколько ударов. Андрей падает. Подымаем. Видим, пришел в себя. Отпускаем. Театральная серия ударов и «Мамай» падает. Толпа методично отступает вместе с ним. Андрей Баранов, видимо из солидарности, тоже падает.

Как то я позвонил ему. Не помнит он эту сцену. Ну, да ладно…много воды утекло.

Второй раз он «спас» меня от бурята, уже в аспирантском общежитии…

Приближался Новой год. «Когда часы двенадцать бьют». Захожу к своим коллегам поздравить. Посадили за стол. Дошла очередь до тоста. Произношу. А тут, какой-то незнакомый узбек меня поправляет. Я возражаю. А он парень южный, горячий рвет на мне рубаху. Предлагаю выйти. Идём в «учебку». Заходим. Одни. Тут я должен сделать паузу и пояснить. Что с ориентацией у меня все нормально. А он раздевается. До плавок. Видимо на нервной почве. Ну а мне, что до его нервов? Стукнул разок другой. По рабоче - крестьянки. «Ушёл» он под мою руку и за нож схватился. Ножик небольшой, хлебный, но впечатляет. Я двери открыл ( зачем я их на ключ закрывал?). Он нож бросил и тикать. Как был в плавках так и убёг на девятый этаж. Сижу, грущу. Новогодняя ночь продолжается. Заходит бурят. На голову выше, килограмм на десять тяжелее. Вещи узбека забрать. Забирай. Праздник не задался. Выпили по рюмке. А он мне мужик я или не мужик? Да что, думаю, моя сексуальная ориентация так всех сегодня интересует?

Начинаю нервничать.

Это потом выяснилось, что бурят владеет боевым самбо. По просьбе подруги узбека, должен был его попранную честь защитить. Как-то все запутанно…

Так, вот нервничаю. А сам слегка прикидываю. Килограммы такие не одолеть. Начинаю заводить себя. Ругаюсь матом, кричу до дрожи в руках. Это потом много лет спустя появились «краповые береты», методика ввода организма в прострацию…

Очнулся в холе, бурят на коленях, иностранцы в качестве зрителей. Через полчаса все повторилось - бурят на коленях, иностранцы в качестве зрителей. Еще через полчаса картина та же.

Вот здесь меня Андрей Баранов и выручил. Стал моим телохранителем до окончания новогодней ночи. Дело, естественно, получило резонанс. Меня под отчисление. Мой моральный облик на аспсовете разбирают. Расклад не в мою пользу. Зоя Ивановна (заведующая аспирантурой) заявляет категорически – если отчислять, то всех. Собрала нас троих. «Ну, что, бойцовые птицы», - говорит. «Когда я начинала работать в Башкирии, там «тигры» дрались, а я между ними вставала и прекращала драку».

Это меня и спасло, что Зоя Ивановна в Башкирии работала… Да, так мы и жили. Каждый со своими тараканами (в прямом и переносном смысле ).

Семья Овечкиных. Захват самолёта. Андрей Мезенцев, наш аспирант , как я уже отмечал, летел на этом же самолете. То что он рассказал, повергло нас в шок. Когда он выпрыгнул с горящего самолета на бетонку аэродрома, угоревший от дыма, его начали избивать. А потом, получил пулю в живот. Чудом остался жив. Селезенку ему удалили. Это, естественно, подорвало его здоровье. И никто за это не понёс наказание. Мы все сопереживали нашему товарищу. Володя под впечатлением рассказов Андрея написал песню – «Самолет наш горел…». Почему он более остро не раскрыл тему? Он объясняет сам в одной из песен, потому что «…спеть я не посмел» (из песни «Я затерялся в лабиринте»).

Завершалось время пребывания в аспирантуре. Как-то захожу к Володе в комнату. В комнате, какая-то дама. Начинаю, что-то объяснять. В наступившей паузе дама возражает (как будто «воз рожает», как у Маяковского на футуристическом концерте ). В смысле, Самошина знаю, а Вас в упор не вижу. Володя молчит. Намёк понял, удалился…

Не судите, да не судимы будите. У каждого из нас свой выбор. Конечно, и повествование я начал с того, что предполагал творческое общение с Володей Самошиным. Не задалось. Такое бывает («Аничков мост» - эпизод, не сотрудничество).

У меня к тому времени «Зависть» была, «По России шатается осень…», «Чужая боль…».

Вот если бы… Но события , как и история не имеют сослагательного наклонения.

Мы были молоды и бесшабашны. Считали, что весь мир находиться у наших ног. Что ж Время нас всех рассудит и примирит. Дайте только срок.

Ты соткан из иллюзий и сомнений.

Обрывков фраз, просчетов и обид.

За то, что ты питался вдохновеньем,

Ты будешь им, в конце концов, убит.

Расставались мы так же, как встречались. Без сожаления. Сразу и навсегда.

Не только с Володей…

Это и Липорит Оганесян из Ленинакана (тогда при землетресении у него погибли родственники), и Шевченко Сергей из Харькова. Он все пытался доказать, что Украина кормит Россию. Это и Володя Кухтин из Запорожья. Это и Олег Маломыжев из Иркутска. Это еще много и много людей, которые знали Володю в эти годы и разъехались ( тогда еще по империи) с его записями песен.

Для меня он не умер… мы с ним расстались… в те годы… навсегда…

17 марта 2012 года.

Солопчук Иван Александрович.

Аспирантские будни (документальный рассказ). г. Ленинград.

( с работами автора рассказа можно познакомиться в интернете по адресу www.chitalnya.ru/users/ybubkbcn/)